Сколько себя помню, еще с дошкольных лет я мечтал о доме на колесах. Когда мои друзья по детсаду и школе рисовали самолеты и танки, моя рука выводила на бумаге фантастические дома на колесах в лесах и горах, на берегах рек и озер, среди диких зверей и птиц. Если помнить о детских мечтах, то они сбываются.

Большую часть первой половины жизни я прожил на лесном кордоне в Брянском лесу, на берегу реки Неруссы. Служил как мог своей малой родине: участвовал в организации и становлении заповедника «Брянский лес», десять лет работал его директором. Но никогда не забывал о доме на колесах. Было даже, что соорудил брезентовый фургон на базе конной телеги и, словно цыган, по нескольку дней путешествовал по болотному и буреломному бездорожью окрестных лесов на смирном мышастом мерине по кличке Газик. Но все мои путешествия, что на лошади (в восьмидесятых годах), что на вездеходном «уазике» (в девяностых), проходили не далее чем в пятидесяти километрах от дома. Тогда этого хватало: я был поглощен заповедными делами в родном Брянском лесу и почти не выезжал за его пределы, разве что несколько раз в год в Москву по делам да совсем изредка в другие заповедники страны.


К концу девяностых я понял, что заповедник «Брянский лес» уже вполне может жить без меня, и пора начинать новый этап жизни. Вот тут и напала на меня непреодолимая охота к дальним путешествиям. Так в середине жизни я превратился в фотографа-путешественника, главной темой которого стала удивительная природа российских заповедников. И я словно впал в детство, опять начал рисовать дома на колесах. Разные идеи, разные варианты. А вскоре сдал экзамены на категорию «С» и приобрел автомобиль-фургон, сделанный в Нижнем Новгороде: ГАЗ-33081 «Садко», это наследник легендарного ГАЗ-66. Движок был бензиновым и жрал семьдесят шестой бензин как бык помои. Расход начинался от 35-ти литров. Небольшой кунг три с половиной метра в длину и два в ширину (аббревиатура КУНГ «кузов унифицированный нулевого габарита», то есть его без проблем можно перевозить на железнодорожной платформе) изначально был предназначен под сельскую автолавку. Оборудовал его как умел: удобная широкая кровать, рундуки для запасов, шкаф для одежды и белья, стол, газовая плита, к ней баллон с пропаном. На переднем бампере поставил мощную электрическую лебедку, которая потом не раз меня выручала. На крыше фургона кроме запасного колеса можно было поместить лодку, велосипед и разобранные скрадки для наблюдений за животными. Кроме прочего, и сам фургон служил скрадком для фотосъемок животных, которые обычно боятся именно человека, а не долго стоящей на одном месте машины.


Про себя я называл свой дом на колесах то тракторомобилем (крейсерская скорость у него чуть выше, чем у трактора, а проходимость – почти такая же), то автолавкой (в рундуках у меня частенько приветливо звенели взятые как сувениры десятки бутылок крепкой настойки «Брянский лес», производимой Брянским ликеро-водочным заводом).


В конце девяностых – начале двухтысячных мой тракторомобиль-автолавка успел побывать в десятке заповедников и нацпарков европейской части России на пространстве от Белого моря до Черного. В поисках сайгаков доезжал до Казахстана. Поездки длились обычно по месяцу-два, и мне все это очень нравилось.


Я уже начал задумываться о «путешествии всей жизни» от западной границы страны до восточной, но в 2004 году полетел на Камчатку и безвозвратно влюбился в нее – все остальные края перестали для меня существовать. Я перебрался на полуостров и устроился инспектором в Кроноцкий заповедник. Семья тоже переехала в Петропавловск-Камчатский, поближе ко мне. Первые мои фотокниги были о Камчатке. Все силы и ресурсы я посвящал Камчатке. А экспедиционный фургон был законсервирован и практически забыт в моей деревне Чухраи в «Брянском лесу».


Когда я приезжал в отпуск и видел под навесом ржавеющий дом на колесах, полузабытые мечты опять будоражили меня: когда же состоится «путешествие всей жизни»? И наконец я решился проложить автомобильный маршрут на Камчатку.


«Брянский лес» и Камчатку разделяют девять часовых поясов, треть окружности земного шара. Я мало где бывал между этими крайними точками на карте моей Родины и слабо представлял страну в географическом плане. В какой-то момент пришло решение, что это будет не туристическая поездка, не тщеславный спортивный интерес – пересечь крупнейшую страну мира, а настоящая рабочая фотоэкспедиция, посвященная приближавшемуся столетнему юбилею заповедного дела в России. Я задумал показать, какой заповедная система страны стала за сто лет своего развития, как выглядят заповедные земли, какие люди работают в заповедниках и национальных парках, какие задачи решают.


Самому кунгу, которому предстояло стать моим жильем на четыре экспедиционных сезона, на момент старта было уже двадцать лет, а новое автомобильное шасси, тот же «Садко», но уже с белорусским дизелем объемом 4,75 литра и турбонаддувом, мне предоставил заповедник «Брянский лес» – главный партнер фотоэкспедиции. Если не выжимать педаль газа в пол, расход дизтоплива составлял 16–17 литров на 100 километров – в два раза ниже, чем расход прежнего бензинового движка. Прирожденные автомеханики, сотрудники «Брянского леса» Владимир Сычев и Павел Гаргаев, помогли капитально отремонтировать и укрепить старый фургон, навесить дополнительные багажники и второй столитровый бак для солярки. Кроме того, в разные ниши помещалось еще пять канистр по двадцать литров. Автономность хода у машины достигла тысячи километров. Надувная лодка грузоподъемностью пятьсот килограммов и десятисильный лодочный мотор «Тохатсу» разместились в рундуке под спальным местом. Там же обосновались киловаттный электрогенератор, наборы автослесарных и плотницких инструментов, сотни экземпляров моих книг и календарей на подарки и сувениры, ящик той же настойки «Брянский лес», скрадки, палатки, одежда на все сезоны. Малый рундук под лавкой заняли штативы и рюкзаки с фотооборудованием.


Многие спрашивали меня о плане путешествия. Весь мой предыдущий опыт вопиет о вредности этого. Сколько раз в фотопоездках назначенная дата отъезда совпадала с началом самых интересных для съемки моментов. Так обидно было уезжать! Потому на этот раз моим планом стало отсутствие плана. Была сверхмечта – доехать от Брянского леса до Камчатского полуострова и обратно, нанизывая на маршрут заповедники и национальные парки, и с помощью фотографии рассказать о них как можно большему числу людей. Планов же в этой мечте не было. Не прорабатывался маршрут, не было графика движения, не было точного списка заповедников и парков. Фотография – это светопись; откуда мне знать, какой свет будет сегодня вечером, завтра или через месяц? Как угадать, сколько часов, дней или недель я буду на нужной точке ждать нужного света? Какого числа зацветут в этом году в южнорусской степи дикие тюльпаны? Сколько дней я буду искать на огромных просторах Прикаспийской низменности кочевников-сайгаков, которых осталось всего две-три тысячи из недавних многосоттысячных стад? Любые предположения оказывались неверными. Даже в предварительном определении сроков экспедиции я ошибся на целый год: объявил в социальных сетях, что она будет длиться три сезона, а на деле оказалось четыре. В общем, если нет плана, то его и нельзя нарушить. Я тут не оригинален: вот что писал Джон Стейнбек о своем знаменитом автовояже в книге «Путешествие с Чарли в поисках Америки»: «Путешествие – это индивидуальность, двух одинаковых не бывает. И все расчеты, меры предосторожности, ухищрения, уловки ни к чему не приводят. После долголетней борьбы каждому становится ясно, что не мы командуем путешествиями, а они – нами».


Отсутствие плана дает свободу действий, свободу маневра, особенно если в дальней дороге ты один. Мне не нравятся многолюдные автоэкспедиции и автопробеги, когда машины идут колонной, подчиняясь командам по рации и общему режиму. Мне, экстремальному жаворонку, нужна свобода тронуться в путь в неприличную рань, порой за несколько часов до восхода солнца. Нужна свобода остановиться в любой момент, чтобы поговорить с пастухом в степи или купить у бабушки на обочине первые ягоды земляники. Нужна свобода потратить на съемку столько времени, сколько понадобится.


В кабине моей машины было только одно пассажирское сиденье, но и оно значительную часть пути пустовало. На отдельных участках маршрута со мной ехали то члены семьи, то помощники, то проводники, то сотрудники заповедников и парков. Но более половины пути я был один, так что не приходилось ни с кем идти на компромиссы и учитывать чьи-либо желания.


Говорят, одному путешествовать по России небезопасно, особенно с дорогим оборудованием и снаряжением. Но за время всей экспедиции я ни разу не столкнулся с проявлениями дорожного криминала. Для ночевки я старался отъехать хотя бы на километр от шумной трассы: во-первых, чтобы не слышать проносящихся мимо большегрузных машин, а во-вторых, рассуждал так: практически все преступления на дороге совершаются с применением самых обычных легковых автомобилей. Следовательно, надо забраться на моем вездеходе туда, где легковушки не пройдут.


Ехать я задумал не спеша, с длительными остановками для съемок: сезон 2013 года от ранней весны до поздней осени в одну сторону, сезон 2014 года по Камчатке, сезон 2015 года – обратно в «Брянский лес». В транспортном отношении полуостров Камчатка – это остров: туда нет ни железной, ни автомобильной дороги, даже зимней. Поэтому сразу было очевидно, что маршрут пройдет через Владивосток, а оттуда до Камчатки машина будет добираться морем. Таков был замысел в общих чертах.

Реальность же внесла свои коррективы: на Камчатке одного сезона оказалось недостаточно, и я прихватил для любимого полуострова еще один год. В 2014 году моей задачей было изучение полуострова «вширь», активное передвижение по тысячекилометровому простору от Курильского озера на юге до вулканов Ключевской группы на севере. А 2015-й был посвящен изучению Камчатки «вглубь» в пределах федерального заказника «Южно-Камчатский»: с ранней весны до осени я жил в крошечной избушке на берегу Камбального озера и не удалялся от нее далее пятидесяти километров. Второй базой в тот сезон служил мой фургон, стоявший на кордоне заказника на берегу Курильского озера.


Возвращался с Камчатки я уже в 2016 году. Опять переправил машину морем во Владивосток и в середине апреля отправился в путь. С Дальнего Востока на запад страны ведет единственная дорога, поэтому на обратном пути значительную часть маршрута мне пришлось повторить, чтобы заехать в те заповедники, которые я пропустил по дороге на восток. В Западной Сибири я при первой возможности ушел на север, проложив путь по Северному Уралу, Архангельской области, Карелии. Заехал даже на Кольский полуостров в Лапландский заповедник.


...Честно говоря, 11 апреля 2013 года, в день, когда начиналась экспедиция, я сам не очень верил в успех своей затеи. Прошло четыре сезона, и 11 октября 2016 года мой фургон своим ходом вкатился на центральную усадьбу заповедника «Брянский лес».


Позади 60 тысяч километров российских дорог – и ни одного ДТП! Ухитрился обойтись единственным штрафом: уже на обратном пути, когда я пересекал границу Архангельской области и Карелии, на въезде с разбитой лесной дороги в город Пудож на меня составили протокол за грязный задний регистрационный номер, что обошлось мне в 250 рублей. Фотоматериал, полученный за четыре года, оказался огромным. Итоговая фотокнига о путешествии оказалась трехтомной, а фотовыставка в ГУМе на Красной площади состояла из четырехсот фотографий! Частью материалов об этой самой большой фотоэкспедиции жизни я рад поделиться с заядлыми автопутешественниками – читателями «OffRoadClub»!

Текст и фото: Игорь Шпиленок